Первая страницаАрмянский ковёр · Этимология слов «карпет» (carpet) и «кали/хали» (kali/khali) · История развития армянского ковроделия · Армянский ковёр в искусстве · Техника армянского ковра · Исследование особенностей армянских ковров · Классификация армянских ковров · Армянские ковры в коллекциях музеев и частных лиц · Общество ценителей армянских ковров · Официальный сайт · Примечания · Видео «Армянский ковёр»
Искусство ковроделия в Армении
История восточного ковра и история армянского ковра до середины XIX века были во многом идентичны. Это стало одним из основных выводов моих, длившихся не один десяток лет, фундаментальных исследований, которые опубликованы в книге «Христианский восточный ковер», доступной уже на четырех языках (первое издание – на немецком языке: Volkmar Gantzhorn «Der Christlich Orientalische Teppich», Taschen, 1990. – Прим. ред.).
Это открытие удивило многих, если не сказать – всех, включая меня самого. До окончания работы у меня было не совсем твердое представление о том, что исследованиям о христианском ковре можно противопоставить научный труд о мусульманском ковре.
Однако количество достоверно известных мусульманских ковров оказалось таким незначительным, что мне пришлось отказаться от такого замысла по причине нехватки материала.
Прошло пять лет с момента публикации (выставка в Бохуме проходила с 14 января по 17 апреля 1995 года. – Прим. ред.). До сих пор мне неизвестно ни об одной научной работе, которая могла бы заставить усомниться в результатах моих исследований либо полностью их опровергнуть.
Так что и сегодня мы можем с полным правом принимать написанное тогда в качестве основания для дальнейших размышлений.
Выставка в музее Бохума называется «Повторное открытие древнего культурного ландшафта».
Почти забылось, что Армянское нагорье, в особенности долина Аракса, когда-то в седой старине было местом зарождения человеческой культуры, можно сказать, «пупом земли».
Библия в форме притчи повествует о том, что ковчег Ноя пристал к горе Арарат, и отсюда его дети разошлись по всему свету.
Мы не должны воспринимать это буквально. Тем не менее географическое положение имеет особое значение для распространения орнаментов и идей.
Сегодня мы знаем, что обработка бронзы началась именно здесь, и даже китайские культуры эпохи Хань при создании своих бронзовых изделий зависели от материала с Кавказа и Урала.
Обработка железа также берет свое начало здесь, как и плетение ковров, технология производства текстиля.
Нам неизвестно, когда именно было изобретено плетение ковров. Но мы знаем, что самый древний экземпляр V века до н.э. является образцом искусства Урарту, а использованные краски с большой степенью вероятности являются кавказскими.
Этот Пазырыкский ковер (он был найден при раскопках в урочище Пазырык в Горном Алтае в 1929 году и хранится в собрании Эрмитажа. – Прим. ред.) представляет собой мелкоузорчатое плетеное изделие с коротким ворсом (ковер считается плетеным, если пряжа как бы внедрена в его тканевую основу посредством плетения узелков.
Плетеные ковры имеют ворс и называются также ворсовыми. Станок для ручного производства ворсового ковра аналогичен станку для изготовления тканых ковров, различны только подручные инструменты. – Прим. ред.), которое свидетельствует о высоком уровне культуры и могло быть изготовлено только в придворной или городской мастерской с большим опытом производства.
Все это стало для меня поводом к выдвижению новой гипотезы возникновения плетеных ковров. Я вижу в них техническое усовершенствование старого сумака (вид тканых безворсовых ковров. – Прим. ред.), которое было необходимо для более совершенной передачи узора на ковре. При этом необходимо еще раз подчеркнуть, что ковер абсолютно однозначно являлся не покрытием для пола, но определенным символом власти.
Между Пазырыкским ковром и следующими сохранившимися оригиналами остается пропасть более чем в тысячу лет.
Ее можно заполнить, если мы обратимся к мозаикам, на которых в греческую, римскую и раннехристианскую эпоху были распространены, преимущественно в районе Антиохии, изображения расстеленных ковров.
По своему узору они представляют собой синтез элементов позднехеттского, урартского и фригийского искусства и могут считаться прототипами ковров для последующих 1500 лет.
Эти традиционные формы проникли в раннесредневековое христианское искусство лангобардов и ирландцев еще до того как ковры собственно попали в Европу: мы говорим о ковровых узорах на алтарных перегородках и стенах и «ковровых страницах» в лангобардских и ирландских манускриптах, и уже здесь становится ясным, что ковер является также символом духовной власти, символом небесного Владыки.
Уже в середине VII века Восточная Армения стала составной частью арабской мировой империи. Здесь начинается плодотворный симбиоз между христианами-монофизитами (традиционное ошибочное определение Армянской Церкви и ее паствы халкедонитскими Церквями. – Прим ред.) и мусульманами после того как Мохаммед взял армян под свою особую защиту.
Эта защита Мохаммеда была подтверждена всеми ранними халифами и султанами, а также Саладином (такое покровительство относилось, например, к Армянской Церкви в Иерусалиме, но не влияло на тяжесть арабского гнета в Армении и на кровавые подавления восстаний. – Прим. ред.).
После Халкидонского собора в 451 году армянские христиане стали для государственных церквей Византии и Рима еретиками (не сразу после собора, а позднее – после официального осуждения Армянской Церковью принятых на соборе догматических нововведений. – Прим.
ред.), и не случайно, что после триумфального шествия ислама во всех исламских государствах – Египте, Сирии, Ираке, Северной Африке и, не в последнюю очередь, Испании – мы встречаем армян, так же как и евреев.
Религиозная толерантность ислама оберегла от искоренения древние формы христианства, а также иудаизм, и от этого в значительной степени получили выгоду не только исламские правители.
Проникновение азиатских кочевников в Западную Азию, их агрессия и последующее завоевание Армении и восточной части Византийской империи в XI и XII веках вызвало миграционное движение именно армянского населения, которое не только изменило структуру населения в Малой Азии, но и оставило после себя армянский след почти во всех средиземноморских и прилегающих к региону странах.
В 972 году Оттон II (император Священной Римской империи. – Прим. ред.) женится на византийско-армянской принцессе Теофано (речь идет о Теофано из армянского по-происхождению рода Склиров, которая после смерти супруга стала правительницей империи при переходе престола к своему малолетнему сыну. – Прим. ред.);
в конце Первого крестового похода, в 1095 году, граф Болдуин Лотарингский и Танкред из норманнской Сицилии, а также их соратники женятся на представительницах армянской знати, то же самое происходит с Болдуином II и графом Фульком V Анжуйским.
Епископ Бернвард Гильдесгеймский, наставник и воспитатель Оттона III (сына Теофано и Оттона II. – Прим. ред.), был не только близким другом Теофано, но в качестве императорского посланника был направлен в Киликию, и без армянской помощи, наверняка, не было бы известного бронзолитейного цеха в Гильдесгейме.
В XVI веке множество армян поселилось в Стамбуле, в шести районах вокруг Топкапы. Сефевиды под предводительством Шах-Аббаса в начале XVII века в соперничестве с османами депортировали более 150 000 семей в Персию, а большинство ремесленников – в Исфахан, переживший благодаря этому свой расцвет.
Уже в 1618 году монополия на престижную торговлю шелком между Персией и остальным миром была в армянских руках. К этому времени относятся все так сложно локализуемые индо-персидские ковры, к числу которых принадлежит прекраснейший образец из коллекции Тиссена-Борнемисы. Также и в оазисных областях Туркмении армянское население пережило в это время рост и усиление.
Таким образом, все территории, где ткались ковры, имели армянское население. Мы должны принимать в расчет производство ковров даже в тех областях Европы, для которых это соответствие нельзя уверенно подтвердить.
Бросается в глаза то, что немногие сохранившиеся европейские плетеные ковры датируются именно временем притока армянского населения. Производство гобеленов во Франции и бургундских Нидерландах, возможно, объясняется браками знати из Анжу и Бургундии со знатными армянками (речь, видимо, идет о тканых шпалерах, производство которых в Европе началось во время Крестовых походов под влиянием восточных тканых изделий. – Прим. ред.).
Когда меня спрашивают, как же выглядит армянский ковер, я могу только сказать, что так, как почти все восточные. Мой анализ узоров показал, что все узоры ковров поразительным образом берут истоки в немногочисленных основных формах, которые, в свою очередь, являются традиционными формами армянского культурного пространства II-I тысячелетий до н.э.
В качестве специфически армянского я бы определил стремление к вариациям, в особенности в красках, и ранние образцы на данной выставке это иллюстрируют.
Неудивительно, что символ креста на коврах, которые изготавливались преимущественно для христианского культа, является центральным мотивом: «звездный» и «световой» кресты
представлены на большинстве ковров. Специфически армянские символы имеют форму букв «S» и «E», при этом «S» встречается часто, а «E» – достаточно редко.
Это начальные буквы двух самых важных слов христианского культа на армянском языке, они появляются как раз во времена гонений в качестве замены используемых в апотропических (апотропическая магия предназначена для отвода зла. – Прим. ред.) целях крестов: «S» – в качестве начальной буквы армянского слова «Господь» (ՏԵՐ ), – «E» в качестве первой буквы имени «Иисус» (ՅԻՍՈՒՍ ).
Так называемые «драконьи» ковры, двумя из которых мы можем восхищаться на данной выставке, содержат эти «S»-формы, которые в обиходе называются «драконами».
Выше я говорил о разнообразии вариаций и одновременно об ограниченном количестве основных форм в узорах. Это противоречие объясняется тем, что в одном и том же ковре часто использовались не только основные формы, но также их половинные или четвертные части.
При этом в старых образцах видно стремление оживить или выделить по контрасту поверхность благодаря очень искусной и изысканной смене цветов. Только лишь поздние ковры, зачастую свидетельствующие об упадке ковроделия, становятся монотонными, живость красок и разнообразие форм заменяются повторением заполняющего мотива.
Выставка здесь в Бохуме не может дать полноценного представления об армянских коврах. Этого не позволяют ни помещения, ни общая концепция.
Акцент делается на классических коврах армянского культурного пространства, частично может быть иллюстрирована их связь с Персией и Анатолией. Возведение к истокам должно одновременно быть открытием заново важнейшей армянской ремесленной традиции.
Начнем, пожалуй, с драконьих ковров. Это самая известная группа ковров с ромбовидными крестами, пусть даже и относительно поздняя. Набор узоров с традиционными формами относится к I тысячелетию до н.э., к государствам Урарту и Фригия;
он передается из поколения в поколение во фригийских, греческих, римских и раннехристианских мозаиках, появляется уже в X веке на ковровых узорах армянской книжной живописи и чуть позднее также в сирийской и европейской, затем снова на самых ранних изображениях ковров в итальянской и фламандской живописи, как, например, у Джунта Пизано около 1260 года или у ван Эйка в первой половине XV века.
Надежных датировок «драконьих» ковров до сих пор нет. На основе историко-искусствоведческого анализа узоров я прихожу к выводу, что «драконьи» ковры появляются с начала XVI века, а представленные на данной выставке датируются второй половиной XVI века.
Я уже ссылался на «S»-образную форму символа дракона, в котором зашифровано слово «бог». Западного человека это может удивить.
Но древний, восточный, дракон, чье происхождение, вероятно, надо искать на Кавказе – все сказания о драконах начинаются отсюда – символизирует в качестве стража воды доброту и мудрость, олицетворяет силу и защищает от несправедливости и зла.
Он одновременно является воплощением божественного. Я придерживаюсь мнения, что при создании армянского алфавита в IV веке в качестве начальной буквы слова «бог» абсолютно сознательно был выбран наиважнейший раннехристианский религиозный символ, «S»-образный символ дракона.
Только так было возможно перенести глубоко укоренившиеся религиозные представления в новый христианский культ. Так как по поводу происхождения «драконьих» ковров снова и снова возникают споры, которые демонстрируют незнание либо игнорирование источников, я бы хотел еще раз вернуться к этому вопросу.
Между 1895 и 1908 годами, еще до геноцида, Мартин в своей книге «История восточного ковра до 1800 года», изданной в Вене, смог прояснить происхождение «драконьих» ковров и установил, что они были изготовлены в Османской империи, в округах Ван и Сивас, округах, которые в XI веке имели армянское население численностью около 100 000 семей.
Речь не только о «драконьих» коврах, которые когда-то украшали церкви этого армянского региона, но и о так называемых «деревенских» коврах. Известно, что армянские семьи от Вана до Сиваса и Токата собирали и в каждом поколении приумножали наследуемые по женской линии ковры, за многие столетия их число в таких семейных собраниях часто могло превышать 250 экземпляров.
Эти ковры, чьи владельцы были убиты или депортированы в пустыню, в 1920-х годах попадали преимущественно на Запад и еще сегодня составляют большую часть антикварных ковров на международном рынке.
Невозможно рационально объяснить крайне высокую оценку армянами «драконьих» ковров, поскольку есть очень много других, как минимум таких же красивых и значимых, ковров, также созданных армянами.
Берлинский «Драконий фениксовый ковер» относится к совсем другой группе – особому виду ковров с «крестово-кассетными» элементами (кессоном или кассетой называется декоративное углубленное коробчатое поле плоского или сводчатого потолка или внутренней поверхности арки.
Оно может быть либо пустым, либо заполненным орнаментом или росписью. Кессонированный потолок заполнен такими прямоугольными или многоугольными полями, которые в чем-то аналогичны заключенным в рамку элементам коврового узора. – Прим. ред.).
Они тесно связаны с появлением геральдических символов во время пребывания воинов-крестоносцев в Киликийском армянском царстве. В обоих сохранившихся «кассетах» находятся формы, которые можно интерпретировать как дракона и Феникса.
Над «S»-образным драконом парит Феникс. «S»-образный дракон, как воплощение божественного начала, нам уже известен. Феникс с I века н.э. широко использовался как символ Христа, и даже еще в дохристианское время — как воплощение божественного воскресения.
Здесь это видится еще отчетливее благодаря тому, что на туловище Феникса появляются «S»- и «E»-образные символы, которые, как мы уже знаем, являются начальными буквами слов «Господь» и «Иисус» по-армянски. Это позволяет сделать комплексную христологическую интерпретацию символики: она содержит указание на смерть, воскрешение, божественность и вечную жизнь.
«Драконий фениксовый ковер» был наверняка создан во второй половине XIV века либо в Киликии, либо, что также вполне допустимо, армянами, жившими на территориях Северной и Центральной Италии.
Ковер был найден в одной из церквей Центральной Италии. Следует также добавить, что очень похожий ковер изображен на картине «Пестование и женитьба сирот» Доменико ди Бартоло, написанной в 1440/1444 годах.
Выставка впервые представляет широкой публике, пожалуй, самый ранний и одновременно самый красивый «крестово-цветочный» ковер из немецкой частной коллекции. Он является одним из немногих ковров, по которому мы имеем радиоуглеродный анализ.
Соответствующий радиоуглеродному дендрохронологический анализ с вероятностью 68% указывает на изготовление ковра между 1410 и 1450 годами, с вероятностью 95% – между 1390 и 1490 годами.
Этот «крестово-цветочный» ковер, единственный в кавказском пространстве, связывает «крестово-кассетные» ковры и ковры с ромбовидными крестами. Такой же принцип изображения мы обнаруживаем на поздних мелкоузорчатых «коврах Гольбейна» (тип ковровой композиции, известный по полотнам эпохи позднего Возрождения. – Прим ред.).
Разница становится ясной, если мы привлечем для анализа этой группы экспонат из Вашингтона. Оба ковра имеют почти одинаковый узор, однако ковер из немецкой частной коллекции сознательно разрушает систему ромбовых крестов в пользу «кассетизации».
Вашингтонский ковер, напротив, остается в этой системе и тем самым, как по композиции, так и по развитию узора, вместе с первым примером становится прототипом для более поздних «драконьих» ковров.
Этот, второй, ковер характеризуется «цветочным» крестом, который стал здесь ярким центральным орнаментом, выделен цветом и мог послужить прототипом для позднейших ковровых орнаментов.
Оба ковра из коллекции Star дают представление о периоде XVI-XVII веков. Именно сравнение с близким, но более ранним вашингтонским ковром показывает, как растворяются формы и как приближаются они к прототипам ранних исфаханских ковров.
Еще более отчетливо это видно на примере второго ковра из коллекции Star, где цветочные обрамления ромбовой системы становятся самостоятельными серповидными листьями, теми формами, которые мы можем затем обнаружить на изготовленных в Персии коврах.
Сложно ответить на вопрос о том, где могли быть изготовлены ранние цветочно-крестовые ковры. Хлопковая ткань основы самого раннего экземпляра позволяет предполагать, что этот ковер был изготовлен в Центральной Армении, возможно, в одной из придворных мастерских, в распоряжении которой находился хлопок, производимый в долине Аракса.
Определение «Карабах» для названия всей группы кажется мне необоснованным, так как большинство ковров – например, «драконьи» – было изготовлено на армянонаселенных территориях, расположенных намного западнее.
У меня есть ощущение, что это определение является изобретением сталинской или постсталинской эпохи, имевшее целью внушить версию о мусульманско-азербайджанском производстве (автор имеет в виду, что в советское время Карабах был включен в состав Азербайджана и должен был восприниматься во всех отношениях как его составная часть. – Прим. ред.).
Ранние «крестово-цветочные» ковры являются предшественниками очень многих групп ковров. Эта выставка может показать лишь истоки. В качестве примера чуть более поздних центральноармянских «крестово-цветочных» ковров могут служить оба ковра из музея «Сардарапат», которые еще никогда не выставлялись в Западной Европе.
Первый из них, из Вана, с тремя выразительными крестами, еще очень ярко проявляет детали своих ранних предшественников, но во многом демонстрирует связь с юго-восточными джугинскими или ново-джугинскими коврами.
Ковер из Айнтапа (сегодня – Газиантеп) – прекрасный пример юго-восточного анатолийского варианта «крестово-цветочных» ковров, известных в торговле под названием ковров с узором «афшан», который также часто можно встретить на западно-персидских коврах.
Ключевая роль отводится фрагменту из бывшей коллекции Барановича, который показывает связь с восточными коврами, изготовленными в Персии. Созданный, вероятно, около 1600 года в Джуге, этот ковер имеет внутреннюю кайму с синим фоном, на которой расположен еще до сих пор не расшифрованный текст, написанный армянским шрифтом красного цвета.
Этот фрагмент одновременно является прототипом для всех ранних исфаханских или ново-джугинских ковров, а также для группы так называемых индо-персидских ковров, из которых я в качестве примера выбрал ковер из коллекции Тиссен-Борнемисса, созданный в первой половине XVII века. Как фрагмент, так и ковер позволяют проследить развитие узора, начиная с «крестово-цветочных» ковров.
Нет ни одного изготовленного в Персии ковра XVII-XVIII веков, происхождение которого невозможно было бы произвести от джугинского типа. Не так легко проанализировать развитие узора на Западе (имеется в виду Анатолия, находящаяся западнее Армении. – Прим.
ред.). Анатолия с самого начала имела часть армянского населения, которое хоть и не производило ковров до большого западного переселения в XI-XII веках, но тем не менее развивало собственные формы узоров, передавало их из поколения в поколение и надолго сохранило неизменными старые образцы.
Причина этого может лежать в уединенности поселений или в стремлении копировать узоры тканых икон в точном соответствии со старыми образцами. Однако, несмотря на многие композиционные и орнаментальные сходства, я усматриваю главное различие с восточными коврами в создании особой разновидности «крестово-кассетных» ковров, чья текстура в целом становится жестче, геометричнее.
И это тоже имеет традицию. На дошедших до нас мозаиках до VI века мы находим одновременное сосуществование ярко выраженного геометрического и растительного орнамента в одной и той же церкви без существования ясной на то причины.
Так, например, общую композицию ковра из Шуши, датированного 1815 годом, мы находим в напольной мозаике церкви Мсиса-Мопсуестии (Киликия) V века и почти в неизменном виде на картине Яна ван Эйка «Мадонна каноника ван дер Пале» 1436 года.
Ничто не могло бы лучше доказать постоянство западной (см. предыдущее прим. ред.) традиции узора, чем эти примеры. Почти 1400 лет без существенных изменений – это долгий срок.
Мы могли точно так же проследить глубоко во времени композицию «звездного» ковра из коллекции Star.
Создается впечатление, что в Анатолии и Западной Армении особенно существенное влияние на создание узора ковра имели именно сирийско-армянские традиции узора и антиохийские традиции мозаики, так же как и само раннее мозаичное искусство, в свою очередь, получило существенный импульс со стороны текстильного. К сожалению, в рамках данной выставки не представляется возможным показать тесную взаимосвязь между ними и отвести анатолийскому ковру надлежащее место.
Маленький фрагмент и ковер из коллекции Star можно считать ранними образцами двух различных изобразительных систем: плитообразный бесконечный раппорт (раппортом называется минимальная площадь повторяющегося рисунка, включающая элемент орнамента и расстояние до соседнего элемента. – Прим. ред.) и ковер с кассетным орнаментом.
И фрагмент, и «звездный ковер» демонстрируют один из важнейших элементов орнамента армянского ковра: крестообразную звезду. Эта композиция встречается в такой же форме в IV и V веках на антиохийских мозаиках.
Фрагмент более ранний и был создан, скорее всего, вскоре после начала II тысячелетия. Крестообразная звезда, так же как «световой» крест, является знаком волхвов, знаком явления Господа.
Второй ковер имеет кессонный орнамент. В очень абстрактной форме орнамент показывает космограмму мира, рисунок, отображающий в искусстве начиная с VI века восточное представление о мире.
Ковер XVI века потерял многое из мифической космологии, здесь произошел переход к крестообразной звезде. Его внешний вид объединяет орнаментику поздней сумакской традиции (вид тканых безворсовых ковров. – Прим. ред.), с узорами так называемых «шахматных» ковров, чье производство, по моему представлению, находилось в юго-восточной Анатолии. Так что и этот ковер может быть восточно-анатолийским.
За рамками выставки остались более простые деревенские ковры. Как и большие представительские ковры, они находили свое место преимущественно в церквях.
В ряде случаев на основе надписей можно подтвердить их вотивный характер: в память об умерших, по случаю особых поводов, в качестве просьбы и т.д.
Не представлены также арочные ковры, часто называемые молитвенными, которые служили для завешивания дарохранительниц, – с красным основным цветом арочного поля, цветом Христа.
Для того чтобы разъяснить зависимость более мелких, простых деревенских ковров от их больших придворных образцов, я выбрал еще три ковра, которые следуют традиции вышеназванных крестоцветных ковров: так называемые «карабахи» XVII века и конца XVIII века, а также ковер 1881 года типа «карабах-челаберд», называемый обычно «орлиным» ковром.
Более старый «карабах» использует почти в неизменном виде один из центральных «крестово-цветочных» мотивов, который в других образцах того же периода использовался с заменой на «световой» крест.
Совершенно иным путем идет ковер из галереи Остлер. Здесь дело, возможно, заключается в еще неизвестной нам функции данного ковра. Его композиция такова, что прежние диагональные окантовки ромбовидных крестов, преобразованные в лиственные мотивы, при перевешивании через узкий парапет с обеих сторон образуют символику «дерева жизни».
Таким парапетом вполне могла быть алтарная преграда, на которой мог лежать картуш с двумя павлинами – символом бессмертия. «Орлиный» ковер сохраняет старую рамку и в центрах использует исключительно «световые» кресты. Предположительно из-за перьевидной формы лилий – по сути своей асболютно неправильно истолкованные – на жаргоне торговцев они назывались «орлами».
«Световые» кресты с божественными лилиями на основе красного цвета образуют здесь, как и на многих армянских коврах, центральный мотив и делают явным религиозный смысл этих ковров.
Даже если это трудно доказать на одном отдельном ковре, кроме как с помощью надписей, мы вправе исходить из предположения о том, что в отношении большинства дошедших до нас ковров вплоть до рубежа XIX-XX веков речь идет о религиозном инвентаре, практически о беспредметных тканых иконах.
Центры армянского ковроделия
Армянское ковроткачество, которое на начальных этапах по технике исполнения до определённой степени совпадало с ткачеством, прошло долгий путь развития, начиная с простых изделий, сплетённых на плетельных рамах различной формы до ворсовых узелковых ковров, ставших изысканными произведениями искусства.
По мнению доктора искусствоведения Волькмара Ганцхорна (Volkmar Gantzhorn), восточный ковёр не только не ведет свое происхождение от кочевых племён, но и районом его происхождения не является Центральная Азия. Восточный ковёр является производным древних цивилизаций Армянского Нагорья, лежащего на перекрестках древнейших торговых путей между западом, севером и югом.
Развитие ковроделия в Армении было насущной необходимостью, продиктованной климатическими условиями всего Армянского Нагорья, от климата также зависел тип, размер и толщина произведенного ковра. Жилые дома и прочие сооружения были почти исключительно построены из камня или вырублены в скале, а в них традиционно отсутствовали деревянные напольные покрытия, о чём говорят результаты археологических раскопок, проводимых в Двине, Арташате, Ани и других городах. Также в Армении существовала необходимая сырьевая база (шерстяная пряжа и прочие волокна, красители). Наиболее распространённым сырьем использовавшемся для производства нитей для ковров была овечья шерсть, применялась также козья шерсть, шёлк, лён, хлопок и другие. Как отмечает «Британская энциклопедия» в VIII—XIV вв., когда ковроделие начало развиваться на Ближнем Востоке, Армения была «одним из наиболее продуктивных регионов» в этом отношении. Это было обусловлено наличием «хорошего качества шерсти, чистой воды и красителей, особенно прекрасной пурпурной краски». Одним из основных условий, способствующих развитию ковроделия было наличие городов, в которых развивались ремесла и которые служили крупными торговыми центрами, поскольку по территории Армянского Нагорья проходили торговые пути, включая одно из ответвлений Великого шелкового пути. О ковровых тканях в древней Армении, как об одной из основных отраслей армянских художественных ремесел упоминают множество источников. Куски древних ковром были найдены при раскопках близ Еревана, а остатки шерстяных ковров местного производства были найдены при раскопках Ани в одной из гробниц ущелья Цахка-дзор.
| Античность | ||||
|
||||
| Из сведений античных авторов становится ясным, что среди практикуемых ремёсел древней Армении, наряду с гончарным и столярным делом, было широко распространено и ткачество. Продукты ремесленного производства быстро экспортировались в близлежащие земли. Значительное развитие ткацкого ремесла в Армении наблюдается в следующий, так называемый эллинистический период, начиная с III века до н. э.. Это был период оживления международных экономических, политических и культурных связей, которые вызвали ранее невиданный подъём транзитной торговли. Последняя прокладывала свои стабильные пути и через Армению, вовлекая её в торговый обмен с соседними и отдаленными странами. Развитие ремесленного производства продолжалось вплоть до IV века нашей эры, когда после насильственного переселения шахом Шапуром II населения Армении, в большей массе являвшегося ремесленниками, в Персию, в Армении приходят в упадок хозяйственная жизнь, ремёсла и искусство, возрождение которых начнётся лишь два века спустя. |
Средневековье
Армянский царь Гагик Карсский (1029—1065) с семьей (на ковре). Миниатюра в Евангелии XI век
Средневековье является золотым веком армянского ковроделия, в это время образуется определённый стиль, свойственный армянским коврам. До наших дней сохранились только небольшие фрагменты раннесредневековых армянских ковров, которые были обнаружены в переплётах армянских манускриптов во время реставрации. О том, как выглядели эти ковры можно судить также благодаря средневековым рукописям, в которых много миниатюр с изображениями ковров. Среди форм и стилей, присущих армянским коврам средних веков, различают: «драконовые» ковры (Вишапагорг) — ковры с изображением драконов, древа жизни, птицы феникс, орнаментов в форме треугольников, зубчатых ромбов и символов вечности; орлиные ковры (Арцвагорг) с символическим изображением орлов и змеиные ковры (Оцагорг) с изображениями змей и со свастикой в центре.
По свидетельству академика Николая Марра, проводившего раскопки средневековой столицы Армении Ани, внутри жилых домов богатых горожан
…за исключением ниш, остальное всё было гладко, поскольку дом внутри увешивали или покрывали коврами и узорчатыми тканями, с которыми, конечно, трудно было с успехом соревноваться даже анийским мастерам декоративной резьбы на камне. Когда мы нападаем в Ани на следы штукатурки и росписи стен и потолка частных домов, есть основание размышлять, что обыкновенно это суррогат, дешёвый способ возмещения подлинного богатого убранства комнат коврами и тканями, производство которых у древних армян, судя по некоторым данным, стояло на высокой степени развития. Эта мысль давно возникла, и раскопки 1912 г. дают основание её высказать
В 645 году на земли Армении вторглись арабы, и на страну была наложена дань, в состав которой, кроме всего прочего, входили 20 штук ковров, приносимых в дар халифу каждый год. Но несмотря на арабское владычество в Средние века Армения при Багратидах (885—1045) переживает период экономического подъема в первую очередь благодаря широким торговым и экономическим связям со странами, находящимися под владычеством и влиянием арабского халифата. Слава об армянских коврах и паласах, и, кроме этого, изделиях ремесленников распространилась от царства камских болгар до Туркмении, от Багдада до Константинополя. Арабский географ и путешественник IX века Якуби сообщает, что по заказу халифа Хишама в Армении были изготовлены ковры и ткани. В хронологии византийского писателя Симеона Магистра упоминается, что в 819 году болгары во время одного нашествия взяли у византийцев богатые трофеи, среди которых были высококачественные армянские пушистые ковры.
Армянские торговцы распространяли ковры на базарах и рынках различных стран, в самой же Армении по сообщению ряда авторов, среди которых Абу Дулафа (X век), проводятся воскресные ярмарки, где кроме других товаров продаются армянские ткани из козьей шерсти, называемой бузйун, и ковры.
Расцвету ковроделия в большей части способствовали получаемые в Армении превосходные краски, придававшие ковру неповторимость и яркие цвета. Особой известностью в древнем мире пользовалась алая краска — кармин, которая производилась из армянской кошенили — насекомого, составляющего отдельный подотряд в отряде равнокрылых хоботных насекомых, которые в изобилии имелись в Армении. Арабский автор X века Ал-Истахри, повествуя о городе Арташат, который арабы называли «Гариетюль-крмиз» (то есть «Город краски из красного червя» — от армянского названия краски «вордан кармир») рассказывал:
В этом городе выделываются шерстяные платья и ковры… и другие предметы армянского производства. У них же добывается краска, называемая „кирмиз“, и ею красят сукно. Я узнал, что это червяк, который прядет вокруг себя наподобие шелковичного червя»
Другой арабский географ X столетия Ибн Хаукаль, побывав в столице Армении городе Двине, который арабы называли Дабиль, также указывает на то, что армянские ковры окрашивают специальной краской, говоря, что «выделывают в Дабиле пуховые и шерстяные ткани для ковров, подушек, сидений, шнуров и иного рода армянских произведений, окрашенные кирмизом». Он же говоря о городах Армении, так характеризует армянские изделия и их значение на мировых рынках Востока:
В этих городах и областях, лежащим между ними, есть товары, предметы ввоза, разные сорта необходимых животных, овец и материи, вывозимые в разные страны, известные у них пользующиеся славой, как армянские ковры и шнуры, приготовленные в Салмасе и продаваемые от одного до десяти динаров за штуку, и ничего подобного им нет в прочих землях
В. Бартольд в своей работе отмечает, что армянские ковры пользовались огромной популярностью на востоке, а жители тех лет считали, что армянские ковры обладали особыми свойствами. В Хое, Беркри, Арчеше, Тебризе, Хлате, Нахичеване, Битлисе, Кейсарии, Севастии, Карабахе и в других армянских и армянонаселенных городах и общинах вырабатываются «кали-карпеты и карпеты» (ворсовые и безворсовые ковры). Историк XI века Абу Саид Гардизи, описывая прием Кадир-хана, говорит, что эмир приносит в дар хану «дорогие ковры махфури армянские». Продукты производства армянских ткачей пользовались международной известностью и высоко ценились при дворах различных стран. Так, придворный персидский учёный и глава архива Хилал ас-Саби, описывая одежду и окружающую утварь халифа, говорит, что подушка для трона и все другие подушки из апартаментов халифа сделаны из армянской ткани. Аль-Мукаддаси (X век), восхищаясь армянскими коврами, говорит: «Нет ничего подобного выделывающимся у них шнурам и коврам». Арабский автор Абд ар-Рашид Бакуви (XIV—XV века) сообщает, что армянские ковроделы искусны в выделки ковров. Согласно арабскому философу и историку XIV века Ибн Хальдуну лучшие восточные ковры произведенные армянскими ткачами входили в дань приносимую государству Абасссидов, после захвата последними Армении. По нему же список по которому Армения платила налог выглядел следующим образом:
Прибытие братьев Поло в торговый порт Айас в 1271 году в Киликийском армянском королевстве, иллюстрация в книге Le Livre des Merveille (XV век)
Тридцать миллионов дирхемов, ковры махфура- двадцать, (ткани) ракм - пятьсот восемьдесят ратл, соленая [рыба] сурмахи - десять тысяч ратл, [рыба] тиррих - десять тысяч ратл, мулы - двести, соколы - тридцать
В Средние века продукты армянского ковроделия были настолько популярны, что «армянскими тканями» называли ковёр и всё, что произведено ткачеством. Так, Ибн-Хаукаль, восхищаясь, отмечал:
...в Меранде, Тебризе, Дабиле и областях Армении изготовляются армянские сидения и ковры, известные под именем армянских «мехфур»; немного подобного им во всех странах, в которых выделка тканей имеет сходство с армянской выделкой... А что касается до произведений, называемых «армянскими тканями», то это «бутт», сидения, ковры, покрывала, коврики и подушки; нет им подобных среди предметов земли из конца в конец и во всех направлениях
Посол арабского халифата Ибн Фадлан, совершивший путешествие в страну волжских булгар, в своей записке свидетельствует, что ещё в 20-е годы Х века армяне, проживающие в армянской колонии на Волге, занимались ковроделием. Согласно ему же пол шатра царя камских болгар, вмещавшего тысячи человек, полностью был покрыт армянскими коврами. Описывая внутреннее убранство юрты волжских булгар в Х веке, К. А. Руденко пишет: «Убранство юрты было несколько иным. Пол её застилался войлочным ковром, стены также украшались коврами, шерстяными или войлочными. Особой популярностью пользовались красные армянские ковры».
Ковёр с изображением борьбы дракона и феникса, XV век .
Ковёр с изображением борьбы дракона и феникса, XV век.
Армянские ковры всегда ценились чрезвычайно высоко. Стены и полы дворца арабских халифов были покрыты армянскими коврами, любимая жена халифа Гаруна ар-Рашида восседала на «армянском ковре», все прочие жёны — на «армянских подушках». Армянские ковры были украшением дворцов, ими измерялось богатство. Ворсовые ковры входили в число приношений Армении халифам Багдада; известно, что в начале X века из Армении в Багдад были посланы 400 лошадей, 30000 динариев и семь армянских ковров; один из ковров имел размеры 60 X 60 локтей (примерно 18 X 18 м); над этим ковром работали армяне-ремесленники 10 лет.
В IX—XI века армянские колонии возникают в Египте, на Украине, в Польше, Болгарии, Румынии и Венгрии. Здесь армяне вновь стали развивать ремесла, в том числе и ковроткачетсво. Согласно исследованиям русских историков Карамзина и Глинки, ещё в 60-е годы XI столетия в Киеве основывается армянская колония, которая в последующее столетие превращается в самостоятельное поселение. Местные армяне занимались ювелирным делом и ковроделием. Впоследствии колонии армян возникли в Астрахани, Новом Нахичеване, Феодосии, Москве, а после и в Петербурге. О тесных контактах переселенцев со своей родиной говорят находки тканей, аналогичных анийским, в погребениях на территории колонии.
Известный итальянский путешественник Марко Поло, побывавший в XIII веке в Западной Армении, в XXI главе своей знаменитой «Книги о разнообразии мира», повествующей о его путешествии по Азии, говоря о быте армян, написал:
Выделываются тут, знайте, самые тонкие и красивые в свете ковры, и, кроме этого, ткутся отменные, богатые материи красного и другого цвета, много и других вещей изготовляется здесь
Сообщая о шерстяной ткани «бокаран», Марко Поло продолжает свое повествование следющим образом: «Великая Армения — страна большая; начинается она у города Арзинга, где выделывается лучший в свете бокаран. Есть тут также отличные бани и самые лучшие в мире источники. Живут там армяне, и подвластны они татарам. Много там городов и городищ.».
Армянские ковры были знамениты во всем старом свете, ими широко торговали от Италии до Волги, по Средиземноморью большое распространение находили маленькие армянские ковры. Вывоз произведенных армянами ковров в страны Западной Европы в Средневековье достигал огромных размеров, в Европе они являлись необходимой принадлежностью убранства домов богатых классов
Польский автор XVI века Леонардо Горецкий сообщает, что армянские купцы в числе прочих товаров завозят в Европу и ковры.
XVII—XIX века
С течением времени армянские колонии возникают в Египте, на Украине, в Польше, Болгарии, Румынии и Венгрии. Здесь армяне стали развивать ремесленное производство, в том числе и ковроткачество. Ковры в армянских общинах помимо мастерских производились при церквях и монастырях.
В 1604 году, в ходе войн между Персидской и Османскими империями, шах Персии, Аббас I Великий, чтобы удержать под своей властью Закавказье а также для развития ремесла и торговли переселяет армян вглубь Персии. В числе переселенных по приказу шаха армян были также переселены и армяне Джуги (Джульфы), которая была крупным торговым и ремесленным центром, через который проходило ответвление Великого Шелкового Пути. По свидетельству армянского историка XVII века Аракела Даврижеци, при встрече шаха Аббаса в Джульфе весь его путь был устлан коврами: «Путь царя был украшен: от берега реки до дворца ходжи Хачика дорога была устлана коврами, драгоценной, прекрасной парчой». В 1667 году между Россией и армянской торговой компанией Нор-Джуги был заключён договор, согласно которому армянским купцам даровались привилегия свободной торговли на водных путях от Астрахани до Архангельска и право транзита через Россию в Западную Европу. Чешский учёный XVII века Иржи Давид в своей работе «Современное состояние Великой России, или Московии» отмечал, что среди прочего товара завозимого армянами для торговли в Россию были ковры и шёлк.
Армянские Ковры
Вишапагорг (Драконовый ковер), XVII век, Музей Галуста Гюльбенкяна, Лиссабон
Армянский ковёр из Карабаха с тканной надписью на армянском языке «Ани». 1850 год
Армянский ковёр из Карабаха с тканной надписью на армянском языке. 1909 год
Армянский вышитый ковёр, XVIII в., Сокровищница Католикосата, Эчмиадзин, Армения
Ковер из с изображением животных, конец XIV начало XV века, Берлинcкий музей
Ковер «Оцагорг»(змеиный)со свастикой,1860 г. Хндзореск Галерея Альберто Леви
Вишапагорг(Драконовый ковер),XVIII век
Ковер из Исфахана конец XVI начало XVII века, в ковре применяются изображения встречающиеся в фресках церкви Св. Креста на острове Ахтамар, расположенного на озере Ван (Западная Армения ). Коллекция Артемиса Атджяна
Армянский ковёр из Вана, XIX век
Армянский ковёр из Нахичевани, XIX век
Армянский ковёр из Эрзурума, XIX век
Ереванская ковровая фабрика 1917 — 1918 года
Армянская ковродельческая деревня Нор Аракс в пригороде Бари, Италия, Фотография 1926 г
Армянский ковёр из города Севан с надписью „Армин Сина“. Конец XIX века
Изображение Армянского ковра Оцагорг и его узоров на Карабахской валюте
Армянский ковёр из города Казах
Ковёр с изображением борьбы дракона и феникса, XV в.. Нахичеван, Великая Армения.
Ковер "Марби" XV век, названый в честь шведской деревни, в церкви которой был найден. Музей Истории, Стокгольм.
Армянский ковёр из Хндзореска, Сюник, 19 в.
ТУРКИ ПРОДАЮТ ДРЕВНИЙ АРМЯНСКИЙ КОВЕР
По данным news.am, на одном из турецких сайтов выставлен на продажу армянский ковер. В рекламном объявлении отмечается, что это древний ковер украшен орнаментом и крестом. Дата изготовления ковра неизвестна. Цена за ковер 7000 лир, что эквивалентно 1200 долларам.
Археологические находки на территории древнейших армянских поселений свидетельствуют о том, что искусство ковроделия на Армянском нагорье было распространено еще в IV—III тысячелетиях до н. э.
Череда исторических событий привела к тому, что существенная часть нашего культурного наследия навсегда канула в Лету.
Но есть в центре Еревана несколько уголков, где для обладателей хорошего вкуса и больших возможностей как зеницу ока берегут редчайшие антикварные экземпляры ковроделия.
Древнее искусство ковроделия на Армянском нагорье
Археологические находки на территории древнейших армянских поселений свидетельствуют о том, что искусство ковроделияна Армянском нагорье было распространено еще в IV—III тысячелетиях до н. э.
Череда исторических событий привела к тому, что существенная часть нашего культурного наследия навсегда канула в Лету.
Но есть в центре Еревана несколько уголков, где для обладателей хорошего вкуса и больших возможностей как зеницу ока берегут редчайшие антикварные экземпляры ковроделия.
Род Постоянов
На улице Абовяна, не доходя до ул. Пушкина, наверное, многие замечали вход в здание, украшенный старинными коврами и надписью Antique carpets. В магазине на втором этаже Вреж и Армен Постояны продают армянские ковры и карпеты.
«Мы покупаем и продаем практически только армянские ковры, всем им 40—50 лет», — говорит сын , Армен Постоян. По его словам, здесь есть ковры из разных уголков Армении — Тавуша, Сюника, Арцаха. «Многие привезены из Западной Армении, когда-то это было имущество беженцев, обосновавшихся в Ереване.
Люди часто привозят нам свои ковры, но мы и сами ездим по деревням и ищем интересные работы», — говорит он.Семья Постоян родом из города Варденис Гегаркуникского марза. «Продажей ковров занимались еще наши предки, это передалось нам по наследству.
В Ереване мы работаем уже 15 лет. Кроме этого, у нас есть еще 3 магазина: один чуть ниже, на перекрестке Абовяна—Арами, другой — на Амиряна—Закияна и еще один на улице Туманяна».
На Туманяна старинными коврами занимаются Симон и Сурен Постояны. Симон отмечает, что так называемые антикварные ковры должны быть как минимум 90-летними. «Такие ковры зачастую имеют паспорт, где отмечены год и имя заказчика, — говорит он.
— Время от времени к нам приходят ковроведы, которые спрашивают у нас совета или мы консультируемся с ними. Ткать армянский ковер — очень тонкая и трудоемкая работа, а разнообразие не имеет границ».
Вместе с тем Симон Постоян отмечает, что очень часто люди заходят в магазин не купить ковер, а чисто из любопытства. «Вот сегодня заходил один турист, все перерыл и ушел. Так тоже бывает».
«Агаксак»
На перекрестке Абовяна—Пушкина с 1998 года действует магазин сувениров «Агаксак». Работающий здесь с 2002 года Геворк рассказывает, что вначале магазин был очень маленьким, имел всего один зал.
«Со временем нам удалось увеличить магазин, а вместе с тем и ассортимент продаваемых товаров, где ковры и карпеты занимают особое место». Улица Абовяна — многолюдная, часто заглядывают посетители с предложением продать свой ковер:
«Так что необходимости в том, чтобы ходить-искать не бывает, много чего люди сами привозят. Причем очень часто они переоценивают возраст своего ковра. Например, приходит кто-то и говорит: «Это очень старый ковер, от бабушки бабушки моей бабушки». А у нас уже глаз эксперта, сразу определяем, если ковру не больше 50—60 лет.
Не верят, обходят все магазины, проверяют, наконец убеждаются, что мы были правы. А бывает так, что привозят действительно очень старую и ценную вещь, и мы даже пытаемся убедить, чтобы не продавали. Ведь это семейное сокровище, которое должно передаваться из поколения в поколение», — говорит Геворк.
Старинные ковры — это не только семейная реликвия. Изготовленные из натуральных материалов, они еще и очень полезны для здоровья. «Лучше, если ребенок сидит или играет на таком ковре, нежели на синтетическом», — заверяет Геворк и рассказывает, что раньше пастухи брали с собой в горы так называемые кеча — ковры, вытканные из прессованной и окрашенной шерсти.
В процессе прессования шерсть становилась такой плотной, что даже не впитывала воду, и для человека, живущего в горах, была очень нужной вещью, уже не говоря о защите от холода. Параллельно с историческим экскурсом Геворк показывает переметные шерстяные сумы — хурджины, сумки к приданому и мешочки, сделанные в разной технике.
Относительно расценки образцов он отмечает, что долгое время сотрудничал с ковроведом Ваграмом Татикяном: «Я многое перенял у него, и теперь могу легко определить истинную стоимость ковра в зависимости от качества текстуры, плотности, богатства узоров, состояния и т. д. В этом деле важна каждая мелочь».
Когда речь заходит о ценах, Геворк с улыбкой говорит: «Сейчас я могу назвать цену самого дешевого и самого дорогого ковра, но завтра может появиться образец куда дороже». Как показали наши поверхностные исследования, средняя стоимость самых «молодых» ковров в ереванских магазинах составляет 100—150 тысяч драмов, а самые дорогие, возраст которых превышает 100 лет, стоят 450—500 тысяч.
Армянские ковры с персидской душой
Родившийся и выросший в Иране Агад с детства интересовался и изучал ковры, и уже 11 лет продает их в сердце Еревана, по адресу: Туманяна, 38. «Ковры мы привозим из разных областей:
Зангезура, Лори, Сюника, Карабаха. Бывают образцы с самыми разными узорами: с цветами, растениями, звездами, драконами, солнцем и т.д. А покупатели в основном иностранцы, и их немного», — отмечает он.
Кроме старинных ковров и карпетов, внимание привлекают также сумки и подушки, а сам Агад очень ценит карпет, который когда-то использовали в качестве седла. «Раньше ткали много таких карпетов для лошадей, чтобы животные не мерзли и не болели».
Не просто товар
В магазине «Таг», который находится на улице Абовяна, чуть ниже перекрестка Пушкина, ковры продают отец и сын Степан и Гегам Василяны. Несколько лет магазин действовал на той же улице, но чуть ниже, рядом со знаменитым фотоателье Ханояна. «А сюда мы переехали где-то 6 месяцев назад.
Сейчас, конечно, места для ковров меньше, но количество посетителей не убавилось. У нас всегда были покупатели как среди иностранцев, так и среди местных», — говорит Степан.Выставленные ковры в большинстве своем армянские, но есть также персидские и туркменские.
«Есть ковры, которые сделаны армянами, но в персидском стиле. Кстати, сами иранцы здесь ковров не покупают. Бывает, привозят новые ковры и хотят обменять на старые с доплатой, но как так может быть? А вот из этих ковров, — Степан указывает на ковры, которым век, а то и больше, — за год в лучшем случае один можно продать. Вообще, это не просто бизнес, а ковры — не просто товар. Они друзья по жизни, я их охраняю, как брата или сестру».
Ани Смбати | Мариам Лорецян — Апрель 2013
ШЕДЕВРЫ АРМЯНСКОГО КОВРОТКАЧЕСТВА
С незапамятных времён армянские купцы вывозили во все стороны света разнообразные товары со своей родины. А уже к Х веку Армения (а также многие её диаспоры в разных частях света) стала одним из главных участников артерии мировой торговли. С XI века существовал и широко известный крымский Купеческий Армянский Союз, поддерживающий деловые отношения со многими торговыми обществами и финансовыми домами, Азии, Индии, Московии и Европы.
О чём сообщают арабские и европейские источники в разные временные периоды. Например, арабский путешественник Ибн-Баттута описывал армянские базары Крыма так: «…шумные базары, на которых торговали всевозможными диковинками и красивыми изделиями из хрусталя…».
А венецианский посол Франческо Тьеполо (1509-1590), упоминает в своих записках («Рассуждение о делах Московии Франческо Тьеполо»), о присутствии на Руси армянских купцов: «… Места наибольшего провоза и вывоза товаров – это Моска (Москва) … туда приходит немало персов, а ещё больше армян … в Читракане (Астрахань) и на торговом острове близ Кассане (Казань) действуют татары, персы и армяне».
Уместно будет добавить, что территория Армении выступала ещё и как самая безопасная и удобная зона для делового и торгового международного общения. Для удобства купечества и путешественников по всему торговому пути следования интенсивно развивалась сопутствующая инфраструктура. Строились мосты, гостиницы («иджеван» — древ. арм.; «караван-сарай»-тюрк.), бани («ба(h)ник» — древ. арм.), больницы («бжшканоц» — древ. арм.), кузни и т.д..
Армения была далеко не последним, участником мирового культурного и торгового обмена. В тот период многие армянские города имели статус крупнейших морских и сухопутных центров международной торговли и ремёсел, (1) входивших в проторенные торговые пути. Но армянские купцы знали и многие другие торговые маршруты, проходящие через владения Багратидов. (2)
Одну из главенствующих ролей в мировой торговле по праву играло именно Анийское царство. Экономика Ани, находящаяся в тот период на подъеме, могла позволить себе экспортировать (совершенно без ущерба для собственного внутреннего рынка!) и импортировать многочисленные товары самого широкого профиля. Особенно славились армянские ткани, ковры и текстильно-басонная галантерея. «В эпоху Багратидов (885-1045) из самой Армении вывозились парча, всевозможные изделия из серебра и меди, золототканые одежды, ковры …».
Этот небывалый всплеск торговли способствовал не только бурному росту армянской экономики, но и строительству зданий и сооружений уже в городах, так или иначе связанных с торговлей. В больших и малых населённых пунктах быстро строились и работали причалы, склады, лабазы, крытые и уличные, охраняемые стражей, рынки, где часть с/х товаров сбывалась по месту, а другая шла на экспорт.
Ведь для успешной торговли существовали целые кварталы многочисленных разнообразных ремесленных производств, снабжающих эти рынки всевозможными товарами. По территории производственных кварталов тянулись целые ряды цеховых объединений («амкарства» — древ. арм.).
Бесчисленные ремесленные мастерские («горцатун» — древ. арм.) поражали гостей столицы многопрофильностью своих технологий и богатым обилием товаров самого широкого профиля и на любой вкус, которые они производили. Вот лишь некоторые из них:
1) ковро-ткачи — ковры, паласы («карпеты» — древ .арм.), ковровые сумки, тапки, циновки;
2) кожевенники — кожаные шатры, чувалы, сумки, обувь, а также кожаные чехлы для напольных подушек, сёдла и конская упряжь, и т.д.;
3) шелководы — шёлковые ткани (атлас, шёлк-сырец, чесуча, газ, тонкие шелка);
4) красильщики – крашение тканей, шерсти, пряжи, кожи;
5) керамисты — гончары — посуда, глиняная бижутерия для бедных, кирпичи и плитка глазурованные, трубы для водопровода и канализации;
6) резчики по дереву, камню, кости:
а) по дереву — ювелирные украшения-изделия и обереги (для детей и для народа), а также, разные предметы быта и интерьера (колонны, балки, подоконники, наличники, дверные ручки и т.д.);
б) по кости – глиптика, коропластика, инкрустация, пуговицы, бусы и т.д.;
в) по камню – глиптика, коропластика, барельефы, горельефы, хачкары, надгробия, фризы, ктиторные статуи, колонны, балки и пр., а также предметы быта: вазы, сосуды и т.д.;
7) кружевницы, вышивальщики — икон, картин-гобеленов, занавесов, узоров по готовой ткани – парче, атласу, шерсти (шёлком, золотом, жемчугом, бусинами из драгоценных п./л. драг. камней и т.д.), поясов, воротников, манжет, головных уборов, сумочек, одежды;
8) мебельщики-столяры;
9) ювелиры;
10) мастера по музыкальным инструментам;
а также суконщики, шапошники, медники, подковщики и т.д. и т.п..
Арабский источник Ал-Истахрий замечал, что в Армении «выделываются шерстяные платья, карпеты (это придуманные армянами, безворсовые паласы; прим. С.Н.) и ковры, подушки, сиденья, шнуры («наузы» — древ. арм.) и другие предметы армянского производства … а ещё выделывают много шелковых тканей».
Шнуры производили вместе с кистями («кутазы» — древ. арм.) не только для людей, но и для лошадей и мулов. Армянские ткани, ковры и басон славились своими стойкими и сочными красками, которые закупали и на Востоке и на Западе (3) Далее, Ал-Истахрий писал: «…купцы из Армении вывозили в страны Рума (Византия; прим. С.Н.) парчу, шелк … для румских одежд … и другие товары.
Славились разнообразные изделия из шёлка и шерсти: тканные и набивные ковры, войлочные циновки, шатры, одеяла (вязанные и стеганные). Был представлен выбор разнообразных сортов тканей – х/б, льна, крапивы, шелка, золото и серебротканной парчи, шерстяных тканей («джужим» — древ. арм.). Ко двору халифам подносился в дар широкий реестр презентов: многочисленные ювелирные изделия, большое количество золотой и серебряной посуды, ювелирные украшения, оружие, золото-тканные мужские кушаки и женские пояса, готовая одежда.
Туда же поставляли разнообразный текстиль — роскошные армянские ткани. Кроме того, посылали каждый год 20 шерстяных армянских ковров. Слава об армянских коврах и дорогих армянских тканях гремела по всему Востоку, Передней Азии и Великой Степи.
В Великой Половецкой степи эти ткани тоже пользовались большой популярностью. Половцы называли армянский шёлк «паволока» (т.е. с отливом), а бархат красного и фиолетового оттенков – «аксамит». Вывозили из Армении и красивые ткани под названием «дипак» («dybag» — лат.), «бозюн» («boziun» — лат.) и «бокаран» («bocaran» — древ. арм.).
Позднее Марко Поло писал, что «Великая Армения – страна большая, начинается она у города Арзинга (Эриджан — рев. арм.), где выделывается лучший на свете бокаран» («бокаран» – легкая ткань типа муслина). Что кроме Марко Поло подтверждает и Ибн-Батута: «Здесь (в Арзинге, прим. С.Н.) выделывали прекрасный шёлк, который носил имя своего города».
А уже к XVII-XVIII векам разнообразное ткачество было одним из самых распространённых развитых ремёсел. «Ткани не только предназначались для удовлетворения непосредственных потребностей изготовителя, нои являлись предметом обмена и торговли с соседними странами, а во многих случаях сдавались взамен налогов и податей». (3) В экспозиции Государственного Исторического Музея в Армении представлены разнообразные образцы тканей, с многочисленными узорами. Это и простые, народные полотна, а также виссонные ткани, со сложными и пёстрыми узорами, что, несомненно свидетельствует о высоком уровне развития ткачества в Армении.
Не лишним будет добавить, что в Армении высоко было развито стягово-знамённое искусство. У каждого армянского производственного цеха имелось своё фирменное знамя. Это же относилось и к военным структурам Армении. Несколько подобных знамён также сохранились в экспозиции Государственного Исторического Музея Армении.
Армянские ткани и разнообразный текстильный басон были высокого качества и этому имеются вещественные доказательства. Например, русских и армянских археологов ждало много удивительных открытий во время архео-раскопок в городище Ани (н. ХХ в.; территория соврем. Турции). Среди многочисленных предметов материальной культуры, уцелел женский наряд и образцы басоно-текстиля.
Академик И.Орбели описал их: «полное шёлковое платье с золотыми нашивками, вуаль, затканную шёлковым шитьём и золотом, кушачок (пояс) из шёлкового шнурка». Самые древние образцы армянских оригинальных тканей также сохранились и на старинных форзацах армянских рукописных фолиантов в Матенадаране, архиве венских мхитаристов и в архиве Армянского квартала в Израиле. Были найдены и части старинных ковров.
Европейские учёные считают, что письменные известия о высокоразвитом ковроткачестве и мануфактуре малоазийского региона (в разные временные периоды территория Урарту, Ани-Камах, Великой Армении) существуют уже применительно к III веку. Но такие шедевры, как легендарный ковёр, Хосрова I, существуют только в копиях. «Большая иллюстрированная энциклопедия древностей» (Прага) сообщает:
«Доказано, что в Армении искусство тканья существовало уже около 700 года до н.э.». Что касательно ковров, то само ковроткачество, «как таковое, было настоящим армянским видом искусства» писал академик И.Орбели. Он дал этому явлению определение: «… само слово «ковер»… истинно армянского происхождения».
Еще в городище Кармир-Блур (раскопки периода 1943г.; прим. С.Н.) был обнаружен монументальный дворец, декорированный коврами, красивыми тканями и изысканной бронзой. При раскопках Ани, в одной из армянских гробниц, были найдены остатки древнейших армянских ковров (захоронение Цахка-Дзор).
Армянское ковроткачество напрямую оказало большое влияние и на соседние регионы. Ведь ни для кого не секрет, что, при нападении разномастных врагов, в Армении ими уничтожалось всё живое и неживое, движимое и недвижимое. Дикие захватчики оставляли в живых только армянских мастеров, угоняя их в свои пределы.
Так поступали персы, арабы, татаро-монголы (в частности полководец Чармагун), эмир Ленк-и-Темур, турки и др .. О чём в частности М.Нейман писала: «для обогащения столицы Оттоманов – Бруссы, большую часть здешних армян переселили в Худобендигяр (в нынешний брусский вилайет), где потомки этих армян славятся и по настоящее время, как лучшие во всей Турции землевладельцы, шелководы, промышленники, ювелиры, архитекторы, строители, врачи и т.д. … армяне приобрели известность и в Персии, куда их переселил Шах-Аббас I».
Современник диакона Саркавага Закарии – Аракел Даврижеци, написал труд «История Армении» (период с 1602 по 1662 г.г.). Он являлся очевидцем безпардонного и насильственного переселения армянского населения в Персию «улучшения торговли и промышленности ради» (список с рукописи № 1773 сделал грич Атанас).
Вот «благодаря» такой страшной методе, семена армянского гения дали всходы «прекрасного доброго вечного» далеко на чужбине. Так, при помощи угнанных в рабство армянских умельцев, создавалась техника «антиков» в ковроткачестве, выработанная примерно около середины ХV века (династия Иль-ханов и Тимуридов), а также «кюмбетов» и «мирабов» в архитектуре, «сундучного» стиля в ювелирной практике и т.д.
Например, один из подобных шедевров армянского ковроткачества (1202 г.), к счастью, уцелел и находится в столичном Художественно-Промышленном музее Австрии. Ещё один уникальный армянский средневековый ковёр бережно сохраняется в Великобритании, в одном из лондонских музеев (музей Виктории-Альберта).
Этому армянскому ковру посвящено целое специальное историческое исследование. На нём сохранилась дата изготовления (1680г.) и имя ткачихи – Го(h)ар. Надпись на ковре гласит: «…Го(h)ар, грешница и слабая духом, с едва созревшими руками, выткала этот ковёр, и тот, кто прочтёт её имя, пусть попросит за неё благословления».
В некоторых школах армянских ковроткачей была традиция вплетать в настенные ковровые узоры фразы из Толковой Псалтири или из Евангелия, например: «Господь вездесущ и всемогущ», «Пресвятая Богородица спаси нас», «Потерпите Господа», «Слава Тебе Боже», «Благ и прав Господь» и т.п.. По словам Чередниченко Аст(h)ик Семеновны (урожденная Тэр-Давидянц, респондент), в свое время, подобный ковер висел на стене в доме у родственников.
В узоре этого ковра можно было (если внимательно присмотреться) прочесть фразу из Псалтири: «Господь пасёт мя» (Толковая Псалтирь, псалом 22, стих 1). До сих пор жива среди потомков переселенцев из Крыма память об исторической прародине. У армян Дона сохранилась такая своеобразная поговорка: «Если Ани разрушится, то мир не сможет построить город, подобный Ани, а если вдруг мир разрушится — то Ани сможет построить целый мир».
Гремела по миру слава армянских мастеров из Шушанского царства (сейчас спорная территория северной части современного Азербайджана). Пользовались большим спросом у покупателей и армянские ковры из Крыма в стиле «хай-хрим» — по тёмно-красному полю россыпи цветов (видимо присутствовало влияние на цветовую палитру ковроткачества живописная техника Григора Сукасяца, Аракела Нагаша).
В дореволюционный период «традиционное армянское ковроделие» также процветало, и весьма успешно, в Иджеване. Это относилось и к советскому периоду. «Ковры Иджеванского района отличались сочными красками и тонким, высокохудожественным рисунком. В Иджеване работает самый крупный в республике ковровый комбинат … Его продукция с маркой «Иджеван» хорошо известна и пользуется спросом не только в республике, но и далеко за её пределами».
Кроме арабов и персов, армянский текстиль и ковры большим потоком шли в Византию. Базилевс Юстиниан II получал в подарок, шелковые и шерстяные армянские ковры. Кроме парчи, у византийских модниц были популярны легкие, прозрачные ткани — типа «газ» и «тафта». Из этих легчайших тканей шили головные накидки (состоятельные еврейки на Востоке называли их «симарра»).
Разнообразные ткани украшались золотой и серебряной вышивкой, жемчужным шитьём, блёстками, пайетками, бисером. Также, привозили в Византию и изделия т.н. «бранного ткачества». Т.е. столовый текстиль — разнообразные скатерти (в том числе алтарные), полотенца, малые скатерти (верхние столовые накидки на основную скатерть), салфетки и т.д.. Армянские мастерицы владели также и искусством плетения кружева «канитель». В музее св. Эчмиадзина сохранился подобный образец с тончайшей вышивкой, сделанной монахиней Рипсимэ Мнацаканян.
Византия заказывала армянским мастерам церковные занавесы (набойка и роспись). По приказу армянского католикоса формы для набоек уничтожали сразу после единовременного экземпляра. Поэтому все армянские занавесы производились только штучно, что в разы поднимало их ценность.
Один из таких шедевров, редчайший ковёрный занавес с изображением монастыря Азарцин дошёл до потомков. Его сделала некая армянка по имени Азархтум. В именной надписи («ишатаракан» — древ. арм.) сказано, что мастерице помогали её дочери. Византийская знать постоянно пользовалась роскошными тканями в украшении интерьеров и для обивки мебели, это считалось модным антуражем.
У духовенства Византии пользовались спросом вышитые воротники («вакасы» — древ. арм.) нарукавники, пояса и другие предметы церковного облачения для священства. Дошли до потомков высокохудожественные образцы церковного шитья и искусной вышивки: храмовые скатерти, полотенца, храмовые «воздухи», амофоры, покрывала (ими покрывали в раках мощи святых) и т.д..
Национальное армянское искусство вышивания достигло определённых высот. Вышивальщиками традиционно были мужчины. Этим мастерством в совершенстве овладели анийцы. Они продолжили совершенствовать его и далее — в Крыму. Другая часть анийских мастеров эмигрировала дальше на Запад — в Польшу, Венгрию, Румынию, а также в Западную Украину и Белоруссию. Например, мастер Ян Маджарский (Ованес Маджарян) создал «Поясную фабрику» в городах Гродно и Станиславе.
Его вышивальщики владели старинной техникой изготовления шёлковых поясов, затканных золотыми и серебряными нитями. Также, пояса расшивались жемчугами, бисером, стеклярусом, блёстками (т.е. пайетками). В музее сохранился великолепный пояс мастера Пасиялиса Якубовича (Арутюна Акопяна). А позднее, в Москве (1760-е г.г.) на сафьянной фабрике творил вышивальщик высочайшего класса – мастер Геванес.
Наталья Соболь, историк-арменовед
Читать также: Армянское ковроделие с дохристианского периода, Фундаментальные законы жизни на иконографии армянского ковра, Особенности символики армянских ковров, Ковры-невидимки — Из истории Еревана, Иконография в армянском искусстве, Заре Пеньямин — Непревзойденный мастер ковроделия, Ковры Армении — «Мегерян карпет», Турки выдают армянские ковры за турецкие, Азербайджанцы выдают армянские ковры за азербайджанские, Алиевский режим пытается присвоить культурное наследие армян.
Комментарии к публикации:
(1) Древний торговый путь между Западом и Востоком проходил через Красное море. Но в VI в. его захватила Персия. Эта неумная политика торговой экспансии спровоцировала арабскую экспансию на север и северо-восток. В результата чего, мировая торговля предпочла проложить транзитный мировой торговый путь через всю территорию Армении (города Ани, Амид, Арцн, Арчеш, Багеш, Ван, Карс, Нахичеван, Хлат, Хой и мн.др.). Но, позднее его обескровили и разрушили турки-сельджуки, затем восстановили крестоносцы, потом опять перекрыли татаро-монголы и так до безконечности. Чалоян В. «Армянский ренессанс», АН СССР, М., 1963, с.16-17.
(2) О богатых армянских портах упоминал византиец Михаил Атталиат, а арабский источник Ал-Истахрий писал: «у армян есть место, откуда входят в Рум, известное под именем «Тарабезунда». Туда стекаются купцы, а затем отправляются для торговли в страны Рума…всё, что попадается из парчи, шёлка и румских одежд…это из Тарапезунда», см. также труды Г. Кедрина.
Другой источник пишет: «Жители Карса возвышались неизчислимыми богатствами, накопленными и с моря и с суши. В маршрут «Великого Шёлкового пути» вливалась международная транзитная торговая дорога Двин — Партав (столица Агваанка). Но армянские купцы издавна знали и «греческий путь» — водный торговый путь, связывающий Северную Русь, Прибалтику,
Скандинавию и Византию. Армяне, жившие в Азове, ходили по «Соляному Залозному Пути». Маршрут, связывающий Поднестровье, Тмутараканское княжество с Азовским и Чёрным морями. Солвьёв, «Чтения и рассказы по истории России», с.741. «Евреи в Армении. Средневековье», с. 220. «Сведения арабских писателей…», с. 19-21, 25. Ластивертци А. «История», с. 91.
(3) Очень ценной краской считалась субстанция шарлахового жука — армянская кошинель («вордан кармир»-др.арм.) или кермесный красный червь (подотряд кокцид «Cocoidea» — лат.). Кошинель созревала осенью, она выползала в сентябре. А на рассвете, в это время ее и собирали. Из 3-х видов армянской кошинели, особенно высоко ценилась та кошинель, что размножается на армянском растении-эндемике «бедренец камнеломковый» («сэв ворданарм»-древ.арм.;«Pimpinella saxifrada L., «Apiceal»-лат., «сэв ворданарм»-др. арм.).
По данным армянских историков Лазаря Парбеци и Моисея Хоренского, европ., араб., инд. источников — это была самая стойкая краска. Кошинель употребляли для окрашивания книжных миниатюр, карпетов, ворсовых ковров, войлока, шерсти, хлопка и шелка. Кроме того, кошинель применялась армянами в косметике для изготовления кремов, притираний, лосьонов, помады, румян и краски для ногтей с незапамятных времен. Крупнейшие изготовители этой краски – города Двин и Аштарат. Конечно были ещё подвиды кошинели, водившиеся наКанарах и в Северной Америке, но лучшей считалась именно армянская.
Достаточно широк был выбор минеральных пигментов, для изготовления красителей. Многочисленые красители для ткани, шерсти, бумаги, кожи, производили из разнообразных минералов. К, примеру из: мела, киновари, охры, ярозита, аурипигмента, гарниерита, лазурита, азурита, вивианита, графита и природной сажи и др. пигментов. Рецепты крашения были ремесленной хитростью и составляли производственную родовую или цеховую тайну. Амасиаци А. «Ненужное для неучей».
Научное наследство, § 1565, с. 677. Абрамян А. «Рукописные сокровища Матенадарана», с.31. ТV России, I канал, «Хочу все знать с Михаилом Ширвиндтом», 15ч., 20 мин., от 15. 02. 2011г.. Айвазян «Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Азербайджане», с.19-21, 25. Ибн-Ал-Фатих писал: «В Армении находятся рудники ртути, медного купороса, меди и серебро-свинец», тамже, с.39. «Большая иллюстрированная энциклопедия древностей», Прага, «Артия», /в пер. Б.Михайлова/, 1980, с.89
Город Двин, построенный на одноимённом холме, был обитаем ещё в энеолитическую эпоху (III тыс. до н.э.). В 640 г. был захвачен арабами, сделавшими его торговым, ремесленным и культурным центром одного из своих эмиратов. Арабский источник Ибн-Ал-Атир-Шайбуни писал, что в 889 г. Двин перенёс мощное землетрясение (погибло под развалинами 150 000 тыс. чел.). В ХI в. был разорён турками-сельджуками, в 1161 г. освобождён грузинским царём Георгием.
В 1236 г. был окончательно разрушен монголами, население вырезано, мастера вывезены в Монголию. Чалоян В. «Армянский ренессанс», АН СССР, 1963, с.170. Дульян А., Асланян А. «Знакомьтесь, Армения», Ерев., «Айстан», 1972, с.129-130. Манандян Я. «О торговле и городах Армении в связи с мировой торговлей древних времён», Ерев., 1954, с.222. Википедия.
Об армянских коврах, тканях, шерстяных изделиях и шелках, арабы писали так: «нет им подобных среди предметов земли из конца в конец и во всех направлениях», Б.С.Э., изд. 2, т. III, с.59. Из всех видов тканей особенно ценился шёлк. Вообще шёлк в жизни армян имел много способов применения.
Помимо того, что его просто носили, им еще и лечились! Да, да, лечились! А. Амасиаци писал: «…кто носит шелковую рубашку, не будет знать вшей… а если его (т.е. шёлк; прим. С. Н.) сжечь… промыть глаз и посыпать на язвы глаз, то может исцелить их и успокоить боль…если съесть его, то шёлк развеселит сердце … а сожжёный шёлк очищает тело от избытка слизи и черной желчи, тело питается и укрепляется, тогда просветляется разум, обостряется зрение…шёлк увеличивает половую силу.
Амасиаци А. «Ненужное для неучей», с. 62, п. 202. В анийской Армении шёлк считался мерилом благоденствия, т.к., в лучшие периоды подъёма экономики, даже крестьяне носили шелка. Асо(h)ик писал:«…пастухи стали появляться в шёлковых халатах…». Езецкая Н, Сопоницкий О., «История искусства народов СССР, IV-ХШ в.в.», т.II, с. 157-158. Кормезен Э., Дрампян И., «Художественные сокровища Матенадарана», с. 64, 157, 158, 168, 169.
Источники:
1. Агаян Ц. «Россия в судьбах армян и Армении», М., «Наука», 1978, с.32,55-56.
2. Бабенчиков М. «Народное декоративное искусство Закавказья и его мастера», с. 56-67. 3. «Сведения арабских писателей о Кавказе, Армении и Азербайджане», вып. ХХ1Х, 1901, с.19-21,25, 28-39.
4. «Большая иллюстрированная энциклопедия древностей», Прага, «Артия», /в пер. Б.Михайлова/, 1980, с.89,98-102.
5. Даврижеци А. «История Армении (период с 1602 по 1662 г.г.), список Атанаса с рукописи № 1773.
6. Дульян А., Асланян А. «Знакомьтесь, Армения», Ерев., «Айстан», 1972, с.22.
7. Драсханакертци И. «История Армении», с. 159-160.
8. Жебелев С. «Эчмиадзинская бронза».Сборник в честь Э.Р. фон Штерна, ХХХ т. Записок Одесского общества истории и древностей, с.3-6.
9. Журнал «Айреник», 1950, № 8, с.97, на арм.яз..
10. Ибн-Ал-Батутта, сочинение, с. 31, пер. Ачаряна Р.Н.
11. Манглай А. Черкасова Н. «Искусство народов СССР», т. IV, с.268,379-389,397-398.
12. M. Maximova Diergriechisch percishe Klein Kunst in Kleihasien nach der Percekiegen Archaologisher Anzeiger 3-4, Berlin, 1928, c.675.
13. Орбели И. «Развалины Ани», с. 47, 52.
14. Поло М. «Путешествие», М., 1940, с. 17, 18., 242, 281.
15. «Путеводитель Государственного Исторического Музея Армении», АН Арм. ССР, Ерев., 1963, с.26-27.
16. Чалоян В. «Армянский ренессанс», с.7-30,168.
Респонденты: Мартиросян Акоп, Дзреян Роза, Чередниченко (Тэр-Давидянц) Аст(h)ик, Адыбек Сафарян.
|
=== result ===
|
|
| Click on icons for more info | ||
